Apr. 10th, 2016 11:34 pm
О человечной сочувственности
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ded_vasilijВчера у меня на HBO-GO показали 86 минутный документ : Bolshoi Babylon (2015), авторы Nick Read & Mark Franchetti. Я, купившись на рекламные трейлеры, посмотрел.
Фильм показывает события трехлетней давности, когда один Bolshoi-овский плясун брызнул в лицо балетмейстеру Сергею Филину кислоту. Это прежде всего личная трагедия Филина, красивого и талантливого челоовека, мастера. Трагедия, обида и боль. Тем более неприятная, что всё последующее за этим преступлением немного напоминает сценарий отъёма НТВ.
Bolshoi Babylon показывает скандал, подковерное, закулисное и всё сопутствующее (вплоть до президента) российское говно в качестве бонуса для особо усидчивых мудаков, вроде меня.
В первой половине фильма авторы дали слово участникам и свидетелям. Спокойно, без комментариев и фонящих видеорядов, прямо на камеру простые трудящиеся люди из самого разсамого что ни на есть в мире дворца великого искусства рассказывают о своём воссприятии случившегося. Девочки конечно красивые, но очень yж косноязычные и местами даже просто глупые. Прикрыв веки появляется ощущение, будто слушаешь обычную, ничем не звездную гражданочку, вполне себе репрезентативный образец ментального и интеллектуального оснащения подавляющего всё и всех большинства, незамысловатого российского поголовья. Потом я увидел улыбающееся, почти глумливое лицо преступника-организатора Дмитриченко, в момент вынесения судом шестилетнего приговора он ухмылялся. Впрочем, вернемся к зачину в заголовке.
Так вот, в фильме замечательно продемонстрировано довольно распространенное человеческое свойство, даже где-то искусство, способность открыто, публично высказывать слова сочувствия и чувства соболезнования и скорби. Способность эта, ее словарный запас и эмоциональный набор специфические, чисто русские (православные?). Пожалуй, нигде это не выражается таким замечательным образом. Люди, наблюдающие разные говорящие головы в телеящике гораздо чаще, чем я, возможно, согласятся со мной, ибо в многочисленных репортажах с места трагедий и несчастий они звучат схоже. Вот он, вероятный монолог свидетеля, чаще женскаго полу (клокочущим голосом, срывающимся от переполняющего сочувствия к жертвам, с трудом подыскивая слова соболезнования):
"Ой, ну я прям не знаю, я вся дрожу, я так расстроилась (перепугалась, обомлела, меня всю аж трясло, в зобу дыханье сперло, я чуть в обморок не упала совсем, вааще... ) я даже не знаю, что теперь буду делать, я так переживала, так переживала, так переживала, я, я, Я, даже похудела, есть и спать три дня не могла...
Дополнить может каждый согласно собственным наблюдениям. Вполне допускаю, что с таким вот текстом соболезнующая дама может подползти к холодеющей от ужаса вдове прямо на похоронах. Подползти и убеждать онемевшую от горя жещину и ее детей в том, как она, соболезица эта вся прям из себя страдала, узнав об утрате, есть спать не могла, на шесть кил поправилась. И еще даже молилась кому-то.
А если прямо без бестактной здесь иронии и ёрничества, то нет у них сочувствия, никакого. И слов нет для траурного ритуала. И даже условностей, пусть формальных, но общепринятых среди нормальных не отупевших душевно людей.
Мне в силу возраста и многочисленных семейных и социальных контактов сейчас приходится довольно часто принимать участие в похоронных обрядах разного вероисповедания, но чаще всего католического и протестантского. Никогда люди здесь не рассказавают скорбящим родственникам о том как они сами страдали и мучались, узнав о трагедии и утрате. Слова и жесты сочувствия и соболезнования здесь другие. Скромные и достойные.
Допускаю, что в этом вопросе мнения разделятся. Возможно у моих друзей будут иные наблюдения и воспоминания.
Например, про то, как в сентябре 2004. на кладбище в Беслане столичные говорящие головешки под проливным дождем чревовещали в микрофоны свои пустые суконные слова, а мимо безмолвно брели сотни убитых горем и ужасом людей.
Фильм показывает события трехлетней давности, когда один Bolshoi-овский плясун брызнул в лицо балетмейстеру Сергею Филину кислоту. Это прежде всего личная трагедия Филина, красивого и талантливого челоовека, мастера. Трагедия, обида и боль. Тем более неприятная, что всё последующее за этим преступлением немного напоминает сценарий отъёма НТВ.
Bolshoi Babylon показывает скандал, подковерное, закулисное и всё сопутствующее (вплоть до президента) российское говно в качестве бонуса для особо усидчивых мудаков, вроде меня.
В первой половине фильма авторы дали слово участникам и свидетелям. Спокойно, без комментариев и фонящих видеорядов, прямо на камеру простые трудящиеся люди из самого разсамого что ни на есть в мире дворца великого искусства рассказывают о своём воссприятии случившегося. Девочки конечно красивые, но очень yж косноязычные и местами даже просто глупые. Прикрыв веки появляется ощущение, будто слушаешь обычную, ничем не звездную гражданочку, вполне себе репрезентативный образец ментального и интеллектуального оснащения подавляющего всё и всех большинства, незамысловатого российского поголовья. Потом я увидел улыбающееся, почти глумливое лицо преступника-организатора Дмитриченко, в момент вынесения судом шестилетнего приговора он ухмылялся. Впрочем, вернемся к зачину в заголовке.
Так вот, в фильме замечательно продемонстрировано довольно распространенное человеческое свойство, даже где-то искусство, способность открыто, публично высказывать слова сочувствия и чувства соболезнования и скорби. Способность эта, ее словарный запас и эмоциональный набор специфические, чисто русские (православные?). Пожалуй, нигде это не выражается таким замечательным образом. Люди, наблюдающие разные говорящие головы в телеящике гораздо чаще, чем я, возможно, согласятся со мной, ибо в многочисленных репортажах с места трагедий и несчастий они звучат схоже. Вот он, вероятный монолог свидетеля, чаще женскаго полу (клокочущим голосом, срывающимся от переполняющего сочувствия к жертвам, с трудом подыскивая слова соболезнования):
"Ой, ну я прям не знаю, я вся дрожу, я так расстроилась (перепугалась, обомлела, меня всю аж трясло, в зобу дыханье сперло, я чуть в обморок не упала совсем, вааще... ) я даже не знаю, что теперь буду делать, я так переживала, так переживала, так переживала, я, я, Я, даже похудела, есть и спать три дня не могла...
Дополнить может каждый согласно собственным наблюдениям. Вполне допускаю, что с таким вот текстом соболезнующая дама может подползти к холодеющей от ужаса вдове прямо на похоронах. Подползти и убеждать онемевшую от горя жещину и ее детей в том, как она, соболезица эта вся прям из себя страдала, узнав об утрате, есть спать не могла, на шесть кил поправилась. И еще даже молилась кому-то.
А если прямо без бестактной здесь иронии и ёрничества, то нет у них сочувствия, никакого. И слов нет для траурного ритуала. И даже условностей, пусть формальных, но общепринятых среди нормальных не отупевших душевно людей.
Мне в силу возраста и многочисленных семейных и социальных контактов сейчас приходится довольно часто принимать участие в похоронных обрядах разного вероисповедания, но чаще всего католического и протестантского. Никогда люди здесь не рассказавают скорбящим родственникам о том как они сами страдали и мучались, узнав о трагедии и утрате. Слова и жесты сочувствия и соболезнования здесь другие. Скромные и достойные.
Допускаю, что в этом вопросе мнения разделятся. Возможно у моих друзей будут иные наблюдения и воспоминания.
Например, про то, как в сентябре 2004. на кладбище в Беслане столичные говорящие головешки под проливным дождем чревовещали в микрофоны свои пустые суконные слова, а мимо безмолвно брели сотни убитых горем и ужасом людей.
Tags: